Как-то, дежурила я сутки в одной из московских больниц. Ночь на дворе, спать пора, а тут работа валом. И были у нас такие хирурги, которым равных нет.
Один Лор - так он все псалмы на операциях пел. А другой - Гинеколог - у этого культурными в речи были только междометия, даже не предлоги.
Представляете, как стоять между двумя операционными? Как между раем и адом. И поступает к нам бабушка, лет этак… много. Делают ей какую-то там операцию по гинекологии, короче все что могут (лишнее для бабушки) убирают - спасают жизнь ее многогрешную, и уходят с соответствующим жаргоном. Остаются только псалмы, из соседней операционной.
Наркоз закончен, мои доктора пытаются будить бабушку.
Все по схеме, как обычно. Бабушка просыпается, открывает глаза, и… яркий свет в глаза, голубо-белые стены, двое высоких, молодых, в белом в масках и колпаках естественно, что-то мелкое тоже в белом (я то-есть) кругами бегает, и псалмы…
Бабушка зажмуривается: “Господи, прими меня грешную!”
Усталый доктор, пол четвертого утра, грустно грустно повторяет: “Бабушка, открывайте глаза, просыпаемся, просыпаемся, мы не архангелы, мы анестезиологи…”