Вот все говорят о загадочной русской душе, стойкости русской натуры.
Рассказ быль, о мужестве простого деревенского мужика- сибиряка.
Сосед наш, дядя Петя, юморной мужик, знаткая местная личность, гармошечная душа любой компании, отличился. Дак вот, Петр, отец и я, поехали в тайгу дрова пилить. Свалили несколько огромных березин, зачекерили за трактор и дядя Петя, засадив с папаней полторы бутылки водки для сугреву, потащил бревна волоком домой. Ну а мы с отцом дальше пилить остались. Слышим как остановился трактор, и вскоре Петр затюкал топором. Видимо решил черенков для лопат нарубить, предположил отец.
Вскорости шум трактора удалился в тайгу.
Напилив бревен и, не дождавшись Петра, потопали домой пешкодралом, по пути замечая и удивляясь тому, что трактор пер через тайгу без разбору, срезая повороты и круша мелкие деревья с кустами, укатил по чистовине напрямки, в сторону райцентра. А вот что рассказал нам сам дядя Петя: "Хорошо еду, песни пою, тут бамс, трактор встал, ни туды-ни суды.
Оказывается длинные лесины в поворот не вписались и, загнувшись дугой, уперлись посередке в пенек, незаметный в снегу на обочине. Трактором сдернуть не смог и решил подрубить верхушку пенька наискосок, под углом, чтоб перетащить через него и ослобонить березины. Рублю пень, а сам невтемяшил, что под напругой бревно то загнутое лежит. Топором по пеньку тюк, бревно через пень прыг, и мне по ногам хуяк, искры из глаз бздынь, я кирдык, рожей в снег. Темнота... Очухался, круги перед глазами, вдарило так, что аж ноги онемели. Я ведь тогда еще не знал что мне обе ножонки переломило. В валенках да ватных штанах незаметно. Грудью на пенек взобрался, и за второе бревно цап, подсобить себе подняться. А оно тоже прыг через пень, и мне прям по сопатке. Тут совсем потемки в башке наступили... Оклемался, в мозгах рябит, глаза в разбег, нос не чую, рожа всмятку, и на красном снегу зубы мои родные блестят. Лежу кулем, идти не могу, кричать на помощь разбитой харей не могу, хоть помирай, все равно уже лежу. А вы рядом бензопилой жижикаете, не услышите. Как в трактор забрался не помню, помню смутно, когда заползал, губами к гусенице примерз. А ведь в тракторе "ДТ-75", руля нет. В нем, чтоб повернуть, надо сильно на педаль нажать и ручку левую-правую на себя потянуть. Как я двенадцать верст хряпал, в грохоте и тряске, одному Богу известно.
Остановился у дверей больницы, сижу жду, звать-то на помощь нечем. Ну вышли санитарки, увидели что рожа разбита и говорят: Глуши железку и вылазь, лечить будем. Дуры, я же сказать-то не могу, что ноги меня не держат. Мычу, а они токо запах водки то учуяли, просто за руки из трактора и вытащили. Опомнился я уже в палате. Врачи то второпях загипсовали все, и дырку меж ног не сделали, гады. Не поверишь, три дня в гипсовые штаны ссал. И сказать-то через трубочку в забинтованой харе не могу. Дак когда в палате завоняло, сами догадались, дыру огромными ножницами выстригать принялись. Лежу и думаю, ну все, сейчас токо третью ногу искалечат, тогда и жить насрать. А молодой врач, еще и изгаляется: "Прийдется тебе Мересьев, ноги отрезать". Вот тогда вместе с костылями, и кличка "Петр Мересьев" прилепилась". К дяде Пете в больницу народ толпами ходил, подробности выспросить. А о подвиге "тракториста Мересьева" даже в районной газете писали. А я вот думаю, будь Петруха трезвым, не доехал бы, или пенек бы не рубил.