Буратино
Буратино был неумолим.
Он прошелся вдоль качающегося на жарком ветру строя, пристально вглядываясь в иссохшие лица рабов.
- Что это? Это что?! - вдруг гаркнул он, указывая сучковатым пальцем на высокого доходягу, который безуспешно пытался спрятаться в задней шеренге. Капитан пиратского кора(ой) засуетился и подскочил поближе - он очень боялся потерять хотя бы один золотой.
- Это? Мистер...
- Для вас, скоты - Пиноккио! - зло мотнул головой Буратино.
- Мистер Пиноккио, это один из лучших! Вы не смотрите, что он такой высохший - зато крепкий. Вырезан из лучшего эбена. Работящий, просто на зависть. И воды почти не просит...
- Не просит... - процедил Буратино. - Еще и воды ему подавай. А этот?
Он поддал ногой почти превратившегося в уголь коротышку, обессиленно лежавшего на палубе.
- Всякое при абордаже бывает, господин Пиноккио! - негодующе воскликнул капитан, глядя, как с коротышки осыпается зола. - Этот немного пострадал. Оклемается, пустит корни, станет как новенький.
Буратино отмахнулся.
- Нечего мне тут зубы заговаривать. Таких беру по весу, на фунты. Горелое дерево иначе у тебя никто не купит, понял?
- Вы же меня разорите! - заскулил и одновременно с ненавистью заскрипел зубами пират.
- Негодяи! - вдруг выкрикнул кто-то из заднего ряда рабов.
- Эт-то что у нас там? - насторожился Буратино. По его знаку двое дюжих дубовых пиратов подскочили, ударами кулаков распихивая звонкие деревянные тела. Потом они выволокли крикуна. Это был совсем еще молодой, эбенового дерева невольник - казалось, долгое пребываение в жарком и сухом трюме ему ничуть не повредило, и теперь он зло смотрел на Буратино.
- Хорош! - удовлетворенно заметил тот, обходя раба кругом. - Вот это я понимаю - отличная порода! За этого получишь вдесятеро. Только сначала...
Он что-то прошептал в заскорузлое, покрытое покоробившейся корой, ухо капитана. Хохотнув, тот подошел к невольнику и присел перед ним на корточки.
- Бунтовать, сынок? Гляди, каналья, что у нас для таких припасено, - и капитан медленно потянул из широких ножен пилу, тускло блестящую хорошо разведенными зубьями, - держите его крепче, ребята.
Брызнул свежий древесный сок, над палубой повис истошный крик. Поднявшись на ноги, пират молча бросил к грязным ботфортам Буратино пару черных ушей, глухо стукнувших о доски палубы.
- Будет знать, - пробормотал работорговец, мельком взглянув на них. Он был уже полностью погружен в расчеты.
Когда мешок с золотом перекочевал в руки капитана, Буратино зевнул и потер поясницу.
- Загоняй их в трюм! - зычно крикнул он, махнув рукой своему боцману. Потом подошел к стонущему невольнику, лишившемуся ушей.
- Ну что? Будешь дальше бунтовать? Смотри, у тебя еще есть нос. Хотя и не такой длинный, как у меня.
Дождавшись, пока пираты отгогочут над грубой шуткой, Буратино снова повысил голос. - А вы, уроды, - он обвел тяжелым взглядом остальных рабов, - запомните! Меня зовут Себастьян Перейра. Запомнили? И еще одно - я торгую ТОЛЬКО черным деревом!
Он прошелся вдоль качающегося на жарком ветру строя, пристально вглядываясь в иссохшие лица рабов.
- Что это? Это что?! - вдруг гаркнул он, указывая сучковатым пальцем на высокого доходягу, который безуспешно пытался спрятаться в задней шеренге. Капитан пиратского кора(ой) засуетился и подскочил поближе - он очень боялся потерять хотя бы один золотой.
- Это? Мистер...
- Для вас, скоты - Пиноккио! - зло мотнул головой Буратино.
- Мистер Пиноккио, это один из лучших! Вы не смотрите, что он такой высохший - зато крепкий. Вырезан из лучшего эбена. Работящий, просто на зависть. И воды почти не просит...
- Не просит... - процедил Буратино. - Еще и воды ему подавай. А этот?
Он поддал ногой почти превратившегося в уголь коротышку, обессиленно лежавшего на палубе.
- Всякое при абордаже бывает, господин Пиноккио! - негодующе воскликнул капитан, глядя, как с коротышки осыпается зола. - Этот немного пострадал. Оклемается, пустит корни, станет как новенький.
Буратино отмахнулся.
- Нечего мне тут зубы заговаривать. Таких беру по весу, на фунты. Горелое дерево иначе у тебя никто не купит, понял?
- Вы же меня разорите! - заскулил и одновременно с ненавистью заскрипел зубами пират.
- Негодяи! - вдруг выкрикнул кто-то из заднего ряда рабов.
- Эт-то что у нас там? - насторожился Буратино. По его знаку двое дюжих дубовых пиратов подскочили, ударами кулаков распихивая звонкие деревянные тела. Потом они выволокли крикуна. Это был совсем еще молодой, эбенового дерева невольник - казалось, долгое пребываение в жарком и сухом трюме ему ничуть не повредило, и теперь он зло смотрел на Буратино.
- Хорош! - удовлетворенно заметил тот, обходя раба кругом. - Вот это я понимаю - отличная порода! За этого получишь вдесятеро. Только сначала...
Он что-то прошептал в заскорузлое, покрытое покоробившейся корой, ухо капитана. Хохотнув, тот подошел к невольнику и присел перед ним на корточки.
- Бунтовать, сынок? Гляди, каналья, что у нас для таких припасено, - и капитан медленно потянул из широких ножен пилу, тускло блестящую хорошо разведенными зубьями, - держите его крепче, ребята.
Брызнул свежий древесный сок, над палубой повис истошный крик. Поднявшись на ноги, пират молча бросил к грязным ботфортам Буратино пару черных ушей, глухо стукнувших о доски палубы.
- Будет знать, - пробормотал работорговец, мельком взглянув на них. Он был уже полностью погружен в расчеты.
Когда мешок с золотом перекочевал в руки капитана, Буратино зевнул и потер поясницу.
- Загоняй их в трюм! - зычно крикнул он, махнув рукой своему боцману. Потом подошел к стонущему невольнику, лишившемуся ушей.
- Ну что? Будешь дальше бунтовать? Смотри, у тебя еще есть нос. Хотя и не такой длинный, как у меня.
Дождавшись, пока пираты отгогочут над грубой шуткой, Буратино снова повысил голос. - А вы, уроды, - он обвел тяжелым взглядом остальных рабов, - запомните! Меня зовут Себастьян Перейра. Запомнили? И еще одно - я торгую ТОЛЬКО черным деревом!
